История Аракани
Аракани – это древнейшее селение Дагестана. Точную дату основания села можно определить по этому факту: когда прошло 115 лет, после смерти пророка Мухаммеда (с.т.гI.в) распространить Ислам из арабустана в Дагестан приехал шейх Абумуслим со своими войсками. Это было 711 году. До этого около нынешнего села находились маленькие аварские села: Маъмиз, Кариб, Шишираг, Арцали, Цуниб, Керехо и Казини. А где находится сейчас Аракани, раньше жили евреи. Все эти аварские жители приняли Ислам, а евреи отказались от ислама. Шейх Абумуслим уничтожил всех этих евреев и предложил аварцам соединится, и жить вместе в одном селении. Аварцы приняли его предложение. Представители каждого маленького села вышли поискать удобное место для постройки нового села. Они выбрали место и решили жить вместе. Когда жители спросили, какое место вы подбирали для постройки нового села. Один представитель ответил: « Мы нашли место, как Аржакуни для постройки села ». Аржа это ханша города Дербента. У нее был очень прочный сундук для драгоценностей. Это представитель сравнил избранное место для села с сундуком. Именно оттуда исходило настоящее название села Аракани. В самом деле, селение окружает высокие скалы и глубокие ущелья. Природа сама помогала им защитится от вражеских походов и набегов.
У Араканцев был такой закон: Каждый зрелый мужчина должен был иметь коня и оружие. И постоянно проверяли их, каком состоянии они держат положенное. Если у кого- нибудь находили худого коня или ржавого оружия, от них требовали солидные штрафы. В результате этого, наверное, араканцам принадлежит огромная земля. Начиная с равнин Аварского Койсу его земли кончается возле Верхней Казанища и насчитывает 10180 г. земли. На равнинах у араканцев есть хорошие плодотворные сады, а в горах они пасут овец. Они занимаются и садоводством и животноводством.
На территории Аракани много горских родников. А среди них есть и «Родник Красавиц». Где это « Родник Красавиц » раньше находилось селение Кариб. Однажды Кариб приехал сын. Дербентского короля. Когда увидел дочь хозяина, он влюбился в нее и просил ее руку. Тогда хозяин ему сказал; «Завтра на родник придут все девушки села. Там вы выбирайте себе самую красивую из них». Сын короля согласился и самого утра следил за девушками. Он не смог выбрать себе невесту потому, что девушки были одна красивее другой. На всех женится, тоже было не возможно. Он назвал этот родник – родником красавиц.
Селение Аракани находится в долине Араканской речки правого притока Аварского Койсу на кратчайшем пути, соединяющем большинства аварских районов с городом Буйнакском, в 50 километрах от последнего и в 31 километрах от райцентра.
Село построено, как и другие села горного Дагестана на удобном для защиты от внешних врагов месте. Высокие скалы с двух сторон и каменная стена со сторожевыми постами и воротами с третьей стороны превращало село труднодоступную крепость для своего времени в ауле существует предание, что персидский захватчик 18-го века Надиршах поднялся на Араканскую гору-Байгур, откуда хорошо видны обширные пространства предгорного и внутреннего Дагестана. Когда разведчики сообщили ему о подробностях укрепления Аракани, Надир выразился словами: «Долину-то я бы мог наполнить подушками от седел, а вот завладеть селом Аракани будет трудновато». Так и не стал спускаться в Араканскую долину.
С северной стороны Араканской долины крутой стеной высится громадная скала Элен. Кто знает, может быть, этот исполин и получил своё название в честь древнего народа Аланов. С востока к долине обрывается скала- Сабля «Хвалчен кьуру». Между скалами Элен и сабля расположена Араканское ущелье, представляющее себя узкие ворота в долину Аварского койсу. По преданию в Аракани, как в наиболее защищённое место собрались остатки жителей семи сёл, уцелевшие от разразившиеся здесь холеры. Из них село К1азани находился у Аварского койсу, а село Мамиз и Арцали находились на плоских горах под этим же названием. Остальные носили название: Ц1уни, Къари и Хъерехъо.
Рассказывают также, что жители Мамиз сжигали трупы своих умерших и это показывает то место, где сжигали их.
Есть предание, что в Араканах было несколько еврейских хозяйств и на самом конце села Аракани на краю скалы всё ещё держится дом, служивший синагогой их.
Едущим из Буйнакска в Хунзах через Аркас приходится проезжать по земле Араканской начиная от перевала Тараазул Меэр до Аварской койсу.
Тараазул-Меер – это наиболее ветреное место в районе. Раньше бесперебойно работало небольшая ветряная электростанция, установленная учителем здешней начальной школы Гаджиевым Рашидом, и освещая школу. Нередко здесь зимою снежные бураны, образующие глубокие сугробы. Прохладное лето и черноземовидные почвы благоприпятствуют зерновым культурам, как пшеница, ячмень, лён и другие. Тараазул-Меер – это основной картофельный массив колхоза с большими возможностями для расширения посевной площади и механизации трудоёмких работ. От перевала севера — запад простирается обширная плоская гора Мамиз или Тустав, а на юго-запад гора Байгор. Эти исконные летние пастбища араканцев. До революции на летний сезон эти горы сдавались как бы на прокат овцеводам иэ различных районов, а вырученные деньги поступали в общественную казну, где их использовали на погашение налогов сельчан и на другие общественные нужды. После небольшого спуска от перевала дорога пролегает по краю долговатой котловины – мульде заключенной между горами Байгор и Мамиз и носящий название Шишираг. Заросли молодого леса преобладанием березы и сосны занимает северный, обращенной к Шишираг склон горы Байгор. Обширный луг Шишираг с давних пор используется араканцами для сенокоса. На этом разнотравном лугу вы найдете разные злаки и бобовые, а также множество других цветущих и лекарственных растений. После незначительного спуска из Шишираг, в так называемом Переднем Шишираге, среди картофельных полей, в лощине берет начало река Хашахи-тляр. Сквозь молочно-белый щебень из мергеля с клокотанием выходит хрустально чистая и холодная вода «Гельдиму-ицц». Это исток речки Хашахи-тляр. Чуть по дальше от Шишираг, у подковообразного выступа скалы под названием Ирк открывается вид в так называемую «Долину смерти» , где за власть Советов в сентябре 1920 года погиб отряд красных бойцов следовавших в Аварию для оказания помощи горцам в их борьбе за установление советской власти. Мужества и храбрости командира этого отряда Сафара Дударова завидовали. На площадке села Аракани под тенью Гигантского орехового дерева стояло памятник Сафара Дударова и именем его был назван Араканский Совхоз. От Ирк автомобильная дорога спускается по долине Кари, делая змеиные извилины до теснины Араканского Ущелья, где сливаются воды речек Хашахи-тляр и Кари-тляр. Здесь на воде Хашахи-тляр было построена колхозная ГЭС. Площадь земель колхоза составляло 9818 гектаров. Из них под пашней находился 170 гектаров, под садами 59 гектаров и сенокосами 99 гектаров. Остальные земли использовались под выгоны и пастбища. Помимо этих присельских земель совхоз имеет в Хасавюртовском Районе на Арал кутана около 1077 гектаров. Из них345 гектаров под пашней и 50 гектаров под сенокосами. Хозяйство колхоза является многоотраслевым, но садоводство являлся ведущей отраслью. 60% общего денежного дохода совхоза приходилось на садоводство.
От района Араканской ГЭС до самой поймы реки Аварского койсу на десять с лишним километров протягивается сады террасы, образуя многоступенчатые каменные лестницы на склонах Араканской долины. На террасах косточковые и семечковые плоды занимают почти одинаковую площадь, по 20 с лишним гектаров. Почти все сорта плодов известных в районе, встречаются и в Араканах. Известным является зимний сорт яблок под названием «Араканские». На террасах сеют кукурузу.
До революции пшеницу сеяли на участках хуторов Урчиаб и Хъерехъо отдалённых от села на 10-15 км. Узкая тропа по карнизу над глубокой пропастью служила основным путём сообщения, а обходная дорога проходила через село Ирганай. По пути этим хуторам находится лес с преобладанием берёзы, а местами и сосни. Теперь основные посевы пшеницы колхоза размещены на плоскости в Хасавюртовском районе. Здесь же находятся и колхозные бахчи. Колхозные огороды находились на расстоянии одного километра от села в районе ГЭС.
Молочные фермы находятся в районе Ирк, ближе к сенокосами и на берегу Аваского койсу, а также плоскости, на Арал кутана. По количеству овец и коз и рогатого скота Араканский совхоз занимал одно из первых мест в районе. Среди других фруктово-консервных заводов района, Араканский завод является наиболее мощным. Он находится на сравнительно ровном месте против лежащего от села склона, так называемом «Магъил Лъараг1»что означит на равнине садов. Побывавший в Араканах писатель Арго писал, что «Аракани – селение, не имеющее ни фельдшера, ни ветеринара, ни советской школы, ни избы-читальны. Всё же, несмотря на это — четыре медресе заполнены детворой». Это было в 1926 году. Теперь в селе имеются средняя школа, больница, клуб, сельская библиотека, а в школьной библиотеке около 2 тысяч книг.
Селение Знаменито великими учеными, как Саид Араканский, его сын Хаджидада, Хайбула Абдулмеджидов, Абубакар – хаджи и т.д.
У Саида учились первый имам Дагестана Газимагомед, имам Гамзат, имам Шамиль, имам Нажбудин. Его учениками были также известные ученые Дагестана Загалав, Мирзаали из Ахти, Магомед из Яраги, Гаджияв из Ората.
Саид Араканский
Кавказская война дала истории множество видных воинов, полководцев, поэтов, ученых. Последних было очень много в то неспокойное, непростое время. «Ученые, – по свидетельству современника, – это наследники пророков и маяки, которые освещают путь народу. В них основа веры, они разрушают невежество». Во многом благодаря им в тот самый исторический отрезок, когда на Кавказе полыхала освободительная война, образование в горах получило сильное развитие.
Не все ученые приняли сторону трех имамов – Гази Мухаммада, Гамзат Бека и Шамиля. Несогласие с трактовкой проповедуемых ими идей, нежелание участвовать в военных событиях против сильного врага – вот некоторые причины пассивности отдельных ученых. Хотя известно немало имен алимов (ученых), погибших в кровавых сражениях священной войны.Случалось и так, что местные феодалы вместе с царским командованием, стремясь расколоть движение горцев, привлекали на свою сторону отдельных влиятельных представителей духовенства, которые выступали против восставших горцев и их руководителей.
Яркой фигурой этого направления был Саид (1764-1834) из аула Аракани, знаменитый ученый и педагог. Дед Саида Абубакар (1710-1771) из аула Аймаки, сын Муавия, сына Муавии, сына Абдал-Дибира Буцринского, Мекканского, Курейшитского учился в Аймаки, затем в Аракани у известного мудариса того времени Дибира — старшего из аула Карата. Абубакр был одним из известных дагестанских правоведов, пропагандистов арабо-мусульманской культуры в Дагестане, поэтом, преподавателем медресе. Он автор работ «Расаил ал-лабиб» (Биография пророка Мухаммада), «Илам ат-тилмиз би-ахкам аннабиз» (Трактат по фикху), «Аз-Заджир и мувалат ал-Кафир» и др.
Саид, рано потерявший отца, пошел по стопам деда, у которого он и воспитывался. Начав обучение в медресе у Абубакара (грамматика, фикх, хадисы), Саид завершил свое образование у Хасана-старшего из аула Кудали (риторика). Затем работал кадием в Могохе, Кудутле, Аракани, Зирихгеране.
Саид был ученым большой эрудиции, знал арабский, турецкий и персидский языки. Среди его учеников были такие известные люди, как имамы Гази-Мухаммад, Гамзат-Бек и Шамиль, Мухаммад ал-Яраги, Саид из Игали, Мухаммад Тахир ал-Карахи, Даидбек из Голотля, Загалав из Хварши, Ташев Хаджи из Эндирея, Нурмухаммад Кади из Хунзаха, Юсуф из Аксая, Мирза Али из Ахты, Абдурахман из Казанище. Саид преподавал им арабский язык, логику, философию, фикх.
Особо надо отметить взаимоотношения Саида с его учеником Гази Мухаммадом, будущим имамом. Их споры заканчивались поздно ночью, и так продолжалось довольно часто, пока другие муталимы (ученики), не дождавшись своей очереди подискутировать с ученым, возмутились. «Каждый день ты занимаешься с Гази-Мухаммадом из Гимры, – обратились они к Саиду Араканскому. – До каких пор мы будем смотреть на вас? Мы здесь не для того, чтобы смотреть, как ты ему читаешь урок, а чтобы и самим учиться. И ему, и нам отведи время. Если будет так продолжаться, то мы уйдем от тебя».
Саид Араканский увидел в Гази-Мухаммаде способнейшего ученика, но ученик был не согласен с учителем в ряде вопросов, а уже после избрания его имамом стал врагом своего преподавателя.
А.Омаров в своих «Воспоминаниях муталима» писал, что Саид Араканский «явный враг шариатистов и противник бывшего своего ученика Гази Магомы, который вызвался первый восстановить в народе шариат и уничтожить адаты».
Что побудило известного алима так рьяно выступать против имама Гази-Мухаммада и других «шариатистов»? Не страсть ли к деньгам и сытой, спокойной жизни под тенью двуглавого орла? Воспоминания проконсула Кавказа А.С. Ермолова отчасти подтверждают это: «…Здесь в Казанище склонил я шамхала (Тарковского) пригласить к себе Сеид-эфенди, известного ученостью и между горцами пользующегося величайшим уважением и доверенностью, принадлежа к числу главнейших священных особ, он имел большое влияние на действия ближайших к нам народов.
В дружеских с шамхалом сношениях, он приехал к нему и познакомился со мною. Несколько раз виделся я с ним, но не иначе, как у шамхала и в ночное время, дабы не было подозрения между горцами о знакомстве между нами. И они оставались в убеждении, что он не угождал ни одному из русских начальников. В нем нашел я человека здравомыслящего, желающего спокойствия, и мне не трудно было угадать, что он не откажется быть мне полезным. О свиданиях с ним не знал никто из моих приближенных, кроме одного, необходимого мне, переводчика. Посредством шамхала я обещал Сеид-эфендию доставлять жалованье».
Саид Араканский «был не только теологом, но и государственным деятелем, – отмечает А.Каяев в «Биографии дагестанских ученых», – который принимал участие в меджлисах ханов и шамхалов…был дружен с Гази-Кумухскими, Тарковскими, Дженгутаевскими ханами и шамхалами…принимал участие в их политических советах».
Саид Кади порицал действия имама Гази Мухаммада и рассматривал их как «несовместимые с исламом и шариатом и «враждебные идеям и делам Пророка».
13 января 1830 года имам с отрядом вторгся в Аракани, где арестовал жителей, «не согласившихся подвергнуться шариату». Саид бежал в Дженгутай. «В доме Саида было тогда разлито содержимое винных кувшинов, имевшихся в Аракани», – отмечает летописец ал-Карахи.
Отношения с бывшим учеником были вконец прерваны. В мае того же года, как следует из донесения главнокомандующего Отдельным кавказским корпусом графа Н.Ф. Паскевича, «ученый араканский кадий Сеид-эфенди…равномерно поспешил засвидетельствовать письмами преданность свою к русским». А через год командир Отдельного кавказского корпуса барон Г.В. Розен докладывал в С.- Петербург, что «Сеид кадий араканский ревностно старается вооружить общество свое против Кази Муллы (Гази-Мухаммада), особенно же усугубил он к сему свои усилия, получив уведомление о всемилостивейше пожалованной ему пенсии».
Когда Гази-Мухаммад погиб в гимринском ущелье в бою с царскими войсками (1832), Саид посоветовал барону Г.В. Розену не допустить похорон имама в Гимрах: «Если Гази-Мухаммад будет погребен в Гимрах, то мюриды станут посещать его могилу, собираться вместе и устраивать смуты и беспорядок». Сказанное было с пониманием воспринято бароном, и имама похоронили в ауле Тарки. Через несколько лет имам Шамиль послал туда отряд, который перенес останки Гази-Мухаммада на родину в Гимры.
Но и со смертью Гази-Мухаммада спокойная жизнь для Саида Араканского не наступила. Верный последователь покойного имама Гамзат Бек продолжил его дело. В сентябре 1833 года новый имам вновь захватил Аракани, где «успел склонить на свою сторону многих горских жителей, которые, приняв проповедуемый им шариат, обещали под присягой помогать ему в его предприятиях». Дом Саида был разрушен, имущество захвачено, а сам он обращается с письменной жалобой к Аслан Хану Гази Кумухскому:
«От раба, надеющегося на милости Аллаха, Саида к потомку эмиров Аслан Хану. Да сохранит его Аллах от неприятностей и т.п. Постоянный салам…Мой ученик Гамзат разрушил мой дом, не оставив камня на камне. Ограбил всю библиотеку, состоящую из 700 томов. Среди них был «Меалим ат-Тензил», принадлежащий твоему имаму (по намазам) кадию Омару. Он истребил все мои посевы и сады лишь на том основании, что он отстаивает шариат. Он этим и другими поступками отошел от мусульманского шариата. Он обманывает простаков, приписывая мусульманам отшельничество, являясь сам таковым. Так как ты являешься вроде души в моем теле, я написал тебе объяснение, изложив нужды мои и обстоятельства, в которых я нахожусь. Надеюсь, что ты смилостивишься и не оставишь меня в таком положении».
В это же время Саид посылает письмо своему бывшему ученику и будущему имаму Шамилю, в котором говорится:
«Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! От угнетенного Саида к славному Шамилю вечный привет!
А затем: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад посланник его»; я с момента своего совершеннолетия до сих пор отныне подтверждаю все, что проповедовал Пророк (мир ему). Знай, что моя вера стоит выше верований народа, что моя вера никогда не подвергалась никакой смуте. Ты знаешь, что права людей ограждены, что за мелкую монету оплачивается на том свете 700 принятых Аллахом намазами. Имеется предание Пророка (мир ему) о том, что «смотр книги мусульманина без разрешения равносилен смотру огня».
Брат мой, не оставляй меня твоим истцом в день отчета. О, мой брат, верни все мои книги, какие находятся у тебя. Ныне я занят очищением души до наступления смерти и подготовкой к ней, и поэтому нужда к книгам усиливается. Моим глазам нет сна, моему сердцу нет покоя. Не пора ли твоему сердцу, о, мой брат, раскаяться, быть благоговейным? Упаси Аллах тебя от его наказания. Да направит тебя Аллах на правильный путь. Вассалам».
Зная, что шейх Мухаммад Ярагский имеет большое влияние на Гамзат-Бека и Шамиля, Саид Араканский обращается с письмом и к нему:
«Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердглго! Аллах Всесведующий, Мудрый. От отчужденного Саида к самому дорогому из современников, своему брату, ученому и деятельному Мухаммаду Ярагскому – вечный привет.
Затем: о, мой брат, ты у меня являешься одним из избранных, надежных, искренних и верных друзей. Ты знаешь, что гоцатлинский Гамзат-Бнк, претендующий на пост имама, и его последователи сами не придерживаются известных законов шариата.
Также ты знаешь, что каждый тайный, противоречащий [явному], является недействительным. Как же может исполнить законы шариата человек, который сам не знает сущность и достоинства шариата, не говоря уже о всех других вспомогательных и других науках? Не достаточно ли этим смутьянам и сеятелям раздора то, что они мне сделали? Разрушили дом, ограбили имущество и множество драгоценных книг. Они приписывают мне незнание наук. Неужели не жалеют они своего учителя, что они лишили меня Родины, имущества и книг, чтением которых я развлекаюсь? Как же они разделяют меня от моего уединения, занятости по очищению своей души до наступления смерти и подготовки к Судному дню?
Как будешь жить, о, мой брат, между угнетателями и смутьянами? Не уговорил ли ты их? Не жалеете ли вы меня, брат мой, не дашь ли им советы ради меня? Ведь хороший совет есть вера! Брат мой, пошли ко мне письма от себя для того, чтобы они доставали мне бодрость и душевное спокойствие. Вассалам».
Разумеется, после таких лишений и потерь, ненависть и обида к своим бывшим ученикам навсегда осталась в сердце Саида Араканского. Не поддержав призывы к борьбе своих учеников, трех имамов, он тем не менее остался в истории как большой ученый и педагог.
Возвращаясь к научной деятельности алима надо отметить его большую исследовательскую работу «Танбих ат-талиб…» (Об обязательности артикуляции в арабском языке), «Ан-Наджат» (Об артикуляции), «Ал-Джавахир ар-рафиа…» (Жизнеописание Пророка Мухаммада), «Ад-Дуррат» аз-Закиййа фи шарх ал-ввасиййа ас-Сарсарийа» (Комментарий к касыде «ас-Сарсарийа»), комментарии на касыды Абубакра из Аймаки на аварском языке, грамматический анализ суры «аль-Фатиха» и др.
Саидом Араканским было переписано около 200 рукописей, а книжная библиотека насчитывала более 900 единиц и являлась самой богатой на Кавказе. Сын Саида Хаджидада также был алимом.
Далеко не проста история Саида эфенди, кадия Араканского, как и не просто время, в котором он жил.
Из книги: Доного Хаджи Мурад. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. М., 2005.
С пером в руке и с жаром в сердце
Селение Аракани Унцукульского района Дагестана известно как родина выдающегося ученого-арабиста Саида Араканского, сыгравшего большую роль в становлении этого небольшого горного селения как центра мусульманской культуры, кузницы ученых-арабистов для всего Северного Кавказа и Закавказья. Из медресе Саида вышли свыше 400 арабистов, общественно-политических деятелей, в том числе три имама Дагестана и Чечни: Газимагомед, Гамзатбек, Шамиль. Основанное Саидом медресе сохранялось вплоть до 1927 года. В нем молодежь получала знания, как по богословским, так и естественным наукам, овладевала арабским языком. Здесь с 7-летнего до 11-летнего возраста учился Али Джамалудинов, что помогло ему в течение года освоить программу подготовки в педтехникум и успешно сдать вступительный экзамен.
Али Магомедович достает пожелтелую газету, в которой опубликованы материалы первого вседагестанского съезда работников культуры, состоявшегося 3-4 мая 1932 года. Там подведены итоги первого этапа культсанштурма в республике. В разделе, озаглавленном «Знать Героев Культсанштурма», упоминаются братья Джамалудиновы Али и Магомед, студенты первого Дагестанского педагогического техникума.
B ту суровую зиму студенты по горным снежным дорогам пробирались пешком из села в село. Братья организовали четыре пункта по ликвидации неграмотности и занимались с людьми с утра до ночи. Уже после первого этапа «штурма» в ауле Килятль не осталось неграмотных.
У Али Джамалудинова сохранилась Грамота Центрального штаба культсанштурма за подписью его председателя, бывшего тогда первого секретаря Дагестанского обкома партии Цехера, врученная ему 30 апреля 1932 года.
По окончании педтехникума, рассказывает Али Магомедович, он был рекомендован в пединститут на физико-математический факультет. Но его обольстило предложение директора Аварского педтехникума поработать преподавателем русского языка в Хунзахе. Окончишь институт, все равно будешь работать в техникуме, уговаривал он. Так в 1933-1934 учебном году Али стал работать преподавателем, затем – в межрайонной совпартшколе в Хунзахе, в Унцукульском райОНО, а в 1936-1937 учебном году в Махачкалинской железнодорожной школе. Одновременно учился на вечернем отделении Дагпединститута. А в 1938 году был приглашен в Дагестанское государственное издательство, где работал над изданием учебников, общественно-политической и художественной литературы, стал автором учебников для первого класса аварской начальной школы, перевел с русского на аварский язык учебники естествознания, арифметики, ряд произведений классиков марксизма-ленинизма. Тогда осуществлялся переход с латинского на русский алфавит. И ему посчастливилось работать с поэтом Гамзатом Цадаса, редактировать его книгу «Избранное», издававшуюся впервые на русском алфавите.
В первые дни войны получил бронь, т.е. отсрочку от призыва в армию, стал заниматься изданием антифашистской литературы. В начале декабря 1941 года Али узнает, что старший брат Магомед, работавший директором средней школы, ушел на фронт. От младшего брата Джамалудина, служившего в кадровых частях в Латвии и Белоруссии, не было вестей. Отец работал на строительстве оборонительных сооружений на реке Терек. Али решил, чего это он в тылу, как бельмо на глазах у женщин, чьи мужья на фронте. А тут в издательство зашел двоюродный брат Саид, работавший заведующим Унцукульским райОНО, и сказал, что настоял, чтобы в команде добровольцев его отправили на фронт. Али сказал: «Я тоже поеду с вами», — и отправился в военкомат.
Его зачислили в сформированную махачкалинскую команду, на следующий день погрузили в товарный поезд и повезли в сторону Баку. Он попал в запасную стрелковую бригаду. В апреле 1942 года получил направление в Сталинградское военно-политическое училище, будучи курсантом которого принимал участие в обороне Сталинграда. Затем был направлен на воронежский фронт и назначен политруком отдельной полковой роты противотанковых ружей, принимал участие в боях. Его контузило, после излечения был направлен в третью танковую армию Юго-западного фронта, где в должности командира роты принимал участие в боях за освобождение Харькова.
Война – это отдельный разговор. В 1944 году при наступлении Али Джамалудинов был тяжело ранен, лечился, а в начале 1945 года был признан инвалидом второй группы и уволен из армии. За выполнение боевых заданий он награжден орденами и медалями.
Старшее поколение журналистов республики хорошо знают своего коллегу Али Джамалудинова. После увольнения из армии он год был на партийной работе, а затем трудился в аварской газете «Большевик гор», откуда перешел в редакцию газеты «Дагестанская правда», где проработал заведующим сельскохозяйственным, а затем партийным отделом 25 лет. Работал в Даградиокомитете в качестве заместителя председателя комитета и главного редактора, затем повышал квалификацию и снова работал в «Дагправде». В 1971 стал ответственным секретарем Союза журналистов Дагестана, одновременно заведовал отделом науки и культуры журнала «Советский Дагестан».
Можно ли в нескольких строках рассказать о многолетних журналистских буднях? Когда каждый день не похож на другой из-за самых разных забот, которыми он насыщен? Нет, конечно! Зато могу сказать, что Али Магомедович – талантливый, прекрасно владеющий словом, работник печати. Он хорошо умел передать свои впечатления от знакомства с людьми, меткой деталью обрисовать характеры, суть происходивших событий. И сделать выводы, которым читатель безоговорочно верил. Он воевал за справедливость, боролся с нарушениями закона, злоупотреблениями служебным положением руководителей разных уровней, приписками и очковтирательством. Главное условие успеха в работе журналиста, говорит сегодня Али Магомедович, его убежденность в правоте своих действий.
Я помню, с какой охотой, увидев на страницах газеты или журнала подпись Али Магомедовича, читали дагестанцы его материалы. Очень часто его статьи, особенно критические, проблемные, становились предметом обсуждения на заседаниях бюро обкома, горкомов, райкомов партии, Совета Министров республики и ведомственных руководящих органов. Мог бы привести много примеров. Например, после его публикации в «Дагестанской правде» было принято решение о строительстве в Каякенте на минеральных источниках и лечебных грязях здравницы. Теперь там настоящий санаторий с многоэтажными корпусами и всеми необходимыми условиями для нормальной жизни и эффективного лечения, где принимают пациентов со всей России.
Али Магомедович множество раз выступал со статьями, разоблачающими предвзятое отношение отдельных чиновников к тем или иным проблемам, разоблачал бракоделов, бюрократов, людей потерявших совесть и человеческое достоинство. Заведуя отделом партийной жизни газеты, Джамалудинов, наряду с показом положительного опыта в работе местных партийных, советских органов, часто и резко бичевал упущения в их работе. Памятна мне до сих пор его статья «Демократия по Хиву». Речь в ней шла о грубых нарушениях, допускаемых первым секретарем Хивского райкома партии, о которых в редакцию написали коммунисты из селения Чере Хивского района.
В 1976 году Али Магомедовичу, как заслуженному работнику культуры РСФСР, установили персональную пенсию республиканского значения, и он ушел на залуженный отдых. Но долго отдыхать ему не пришлось. Его пригласили поработать помощником Председателя Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР, и он отдал этому труду еще пятнадцать лет. И здесь Али Магомедович отличался своим внимательным отношением к запросам и нуждам посетителей, к жалобам и письмам людей.
Сегодня Али Магомедовичу идет 92-й год. Он большой оптимист, всегда бодр и всегда отличный собеседник, готовый помочь своим советом, поделиться жизненным опытом. Дай бог ему здоровье на радость, детям, внукам, правнукам и друзьям.
Магомед ЯХЬЯЕВ
Источник: Общественно-политический журнал «Дагестан»
